“САД” КРЕАЦИОНИЗМА ИЛИ “ДЕРЕВО” ЭВОЛЮЦИИ?

И. И. Дзеверин, П. В. Пучков

Институт зоологии НАН Украины, Б. Хмельницкого 15, 01601, Киев-30, Украина

Моррисианством мы именуем для краткости форму креационизма (идеи сверхъестественного творения живых существ в почти или вполне готовом виде), обоснованную Г. Моррисом (1995) и его последователями (напр., Хэм и др., 2000; Тэйлор, 2000; Сарфати, 2001; и мн. др.). Похожие взгляды развиваются и другими течениями креационизма (см., напр., Жизнь…, 1992; Харун Яхья, 1999; Шестоднев…, 2000), но все же моррисианство - наиболее разработанная из креационистских концепцией. Суть учения моррисиан, его общемировоззренческие аспекты, примеры недобросовестного обращения с фактами, несостоятельность их гео- и палеонтологической аргументации рассмотрены в других статьях этого выпуска. Здесь анализируется, справедливы ли их утверждения о несостоятельности неонтологических доказательств эволюции.

ПОЧЕМУ “ГАЗОН” КРЕАЦИОНИЗМА СТАЛ “САДОМ”?

Согласно Библии (Бытие 1: 11, 12, 20-31) живые существа были созданы "по роду их" на 3-й, 5-й и 6-й дни Творенья и получили указание "приносить семя" либо "плодиться и размножаться" тоже "по роду их". Из контекста и здравого смысла следует, что речь идет о биологических видах. Ведь организмы либо размножаются без участия партнера, либо партнеры обычно принадлежат к одному виду: ряд факторов облегчает внутривидовое и затрудняет (или вообще исключает) межвидовое размножение. Поэтому большинство натуралистов до середины XIX вв. верило в неизменность видов. “ВИДОВ <…> мы насчитываем столько, сколько различных форм было создано изначально”, – утверждал, в частности, К. Линней в 1751 г. (цит. по изд.: Линней, 1989, с. 93), упомянув, впрочем, и о фактах, заставляющих усомниться в безусловной истинности данного утверждения (Там же, с. 94). Позже он допускал, что новые виды могут образовываться в пределах рода путем гибридизации. Изменчивость, считали ученые-креационисты XVIII и XIX вв., строго ограничена пределами вида (в крайнем случае, рода или семейства). “Мы вынуждены предположить, что известные <…> формы, которые размножались с начала вещей, не преступали эти лимиты. И все существа, принадлежащие к одной из этих форм, образуют то, что называется видом. Вариететы суть случайные подразделения вида”, – констатировал в 1817 г. Ж. Кювье (цит. по: Канаев, 1976, с. 88).

Современные креационисты (напр., Моррис, 1995) говорят, что "роды" Библии не соответствуют видам биологов, обзывают идею неизменности видов, как ее понимали креационисты прошлого, "псевдокреационной моделью", "карикатурой" на креационизм (Сарфати, 2001, с. 34). По их мнению, изначально было создано относительно немного первичных родов, так называемых baramin'ов, которые потом дифференцировались на виды (Моррис, 1995, с. 339, 368-375). Родство и обособленность организмов мыслятся теперь в виде "сада" из слегка ветвящихся кустиков (Сарфати, 2001, с. 35, рис. 3).

Отчего такая метаморфоза? Да оттого, что уже в XIX в. концепция "газона" окончательно рухнула под напором фактов, обобщенных Ч. Дарвином, к коим затем добавилось много новых!

Виды - изменчивы, движущий отбор - реален. Уже в XIX в. выяснилось, что видовые критерии, включая бесплодие гибридов, неабсолютны. Многие формы, внешне почти или вовсе неразличимые, не дают плодовитого потомства (виды-двойники). Другие, внешне резко различные расы (подвиды), связаны переходными формами и/или дают плодовитое потомство при скрещивании. Так, алжирского оленя и сибирского оленя (марал) приходится считать расами одного вида благородный олень, Cervus elaphus, невзирая на то, что первый, мелкий и покрытый пятнами, внешне подобен совсем другому виду - пятнистому оленю, C. nippon. Порой помеси заведомо разных видов плодовиты во всех поколениях (гибриды ряда утиных и воробьиных птиц), а получение плодовитого и даже жизнеспособного потомства внутри вида затруднено (между некоторыми сортами кукурузы, хромосомными расами многих грызунов, людьми с разными резус-факторами). Порой и вовсе неустановимо, виды ли перед нами или резкие подвиды; таковы домовый и испанский воробьи, серая и черная вороны, многие формы ив, чебрецов, ежевик и др. (напр., Дарвин, 1991; Тимирязев, 1937; Майр, 1968, 1971; Грант, 1991; Тыщенко, 1992). Сентенции Дарвина "вид есть резкая разновидность", "разновидность - зарождающийся вид" пусть упрощенно, но отражают действительность.

Известно много примеров действенности движущего отбора, изменяющего в чреде поколений морфологические, физиологические, поведенческие свойства популяции на самых различных организмах от вирусов до млекопитающих. Яркий пример - эволюция устойчивости насекомых к инсектицидам (McKenzie, 1996).

Часто утверждают, что отбором не создано новых видов. Но и это - не совсем так. Многие культурные формы, встречайся они в природе, были бы сочтены не то что разными видами, но далекими родами. Например, такса и сенбернар. Получить от них прямую помесь почти невозможно; они единый вид лишь благодаря существованию дворняг всех форм и размеров. Для закрепления результатов отбора желательна еще изоляция в той или иной форме. Португальцы в XV в. выпустили кроликов на о. Порту-Санту в архипелаге Мадейра. За 500 лет те изменили размеры, окрас и пропорции, а главное - дают теперь с материнским видом неплодовитое потомство (Винчестер, 1967, с. 66). В условиях полей и косимых лугов изменились условия отбора. Сложилось несколько видов сорняков в родах погремок (Alectorolophus) и рыжик (Camelina), весьма отличных от предковых (Яблоков, Юсуфов, 1981, с. 152-153).

Вот почему моррисиане стали открещиваться от идеи полной неизменности видов. Они согласились (не по доброй воле!), что отбор создал разнообразие клювов у галапагосских вьюрков и гавайских цветочниц, что лошади, зебры, ослы - потомки единого вида-предка, равно как и все собачьи или медвежьи (Моррис, 1995; Юнкер, Шерер, 1997; Тэйлор, 2000; Хэм и др., 2000; Сарфати, 2001). Правда они настаивают лишь на быстром видообразовании (для медленного нет времени, ибо мир, по их мнению, сотворен от шести до десяти тысяч лет назад) и утверждают, что "макроэволюция" (об их понимании этого термина см. ниже), в принципе невозможна.

Итак, baramin никогда не станет другим baramin’ом. Для сторонников принципа “макроэволюция есть микроэволюция, помноженная на геологическое время” этот взгляд – нонсенс, хотя приверженцы существования специфических механизмов макроэволюции (обзор см., напр, Назаров, 1991), возможно, найдут точки соприкосновения с креационистами. Геологические и палеонтологические “доводы” креационистов-моррисиан безосновательны (Пучков, Дзеверин, этот номер). Но у них есть и другие аргументы: “baramin”, “инволюция”, “новая наследственная информация” (Моррис, 1995; Юнкер, Шерер, 1997; Тэйлор, 2000).

Эти хитрые “baramin’ы”. Слово “min” на иврите приблизительно соответствует понятиям “род”, “вид”, “порода”, “отродье”, “bara” означает “творить”. Соответственно, “baramin” – “сотворенный род”. Baramin’ы по Моррису остаются сами собой с дня творения, хотя внутри них ограниченные изменения происходили.

Таксону какого ранга соответствует baramin? По Моррису “это иногда вид, иногда род, иногда семейство”, но чаще “по крайней мере среди высших животных … по-видимому, семейство: медвежьи, волчьи и т. п. … может приблизительно представлять изначальный род” (Моррис, 1995, с. 370). Такой подход позволяет моррисианам произвольно очерчивать границы baramin’ов, чтобы доказывать неизменность последних и отсутствие “макроэволюции” (там же; Хэм и др., 2000, Тэйлор, 2000, Сарфати, 2001). Этот последний термин в креационистской трактовке тоже нуждается в комментарии. “Макроэволюцией” креационисты (Юнкер, Шерер, 1997) называют эволюционные изменения на таксономическом уровне выше baramin’ного, а не видового, как принято в науке. Иными словами, некоторые процессы, которые “светские” ученые отнесли бы к макроэволюционным, креационисты назвали бы микроэволюционными.

Если Писание – боговдохновенная книга, а моррисианская трактовка baramin’ов и быстрого видо- и родобразования верна, то где в Библии указания на эту “микроэволюцию”? Там, начиная с ворона, голубя и маслины в связи с Потопом, всюду речь о знакомых нам видах и родах – ослах, овцах, козах, коровах и пр., а не о ныне не существующих лошадиных или полорогих. Указанием на барамины можно, при очень большом желании, счесть лишь отдельные собирательные названия типа “мелкий скот”. Лев – настоящий лев, без примеси тигра, хотя эти виды якобы возникли “из одного сотворенного рода” после Потопа (Хэм и др., 2000, с. 182). Нет, не Библия побудила креационистов подменить неизменность видов неизменностью baramin’ов, а то, что после Дарвина стало невозможным отстаивать первую.

Эволюция или “инволюция”? Для моррисиан и “микроэволюция” в пределах baramin’а, не есть подлинная эволюция с появлением “новой наследственной информации”. Это – “инволюция” вследствие потери части “исходной наследственной информации”, частное проявления общего “закона упадка”, ухудшения устройства мира, начавшегося вследствие грехопадения Адама и Евы. Исходные baramin’ы были, де, совершенны, обладали огромным запасом изменчивости и, следовательно, потециальной приспособляемостью к самым разным условиям. Поэтому пара волкособак на Ковчеге несла задатки волка, койота, шакала (Хэм и др., 2000, с. 182), домашних пород (Сарфати, 2001, с. 31, 39), либо также лисы, песца, феннека, енотовидной и гиеновой собак, вообще всех живущих (Тэйлор, 2000) и, надо полагать, вымерших псовых. Из-за мутаций, изоляции, отбора и генетического дрейфа та или иная часть информации терялась, вследствие чего проявлялись признаки тех или иных видов или пород. Возможности превращений иссякали: таксе или песцу уже не стать ни волком, ни исходною формою псового baramin’а; они вымрут, попав в условия, требующие иных адаптаций. Так и бактерии, нестойкие к антибиотикам, гибнут вместе со своей наследственной информацией, а стойкие к ним несут меньше информации и хуже приспособлены к среде без антибиотиков (Сарфати, 2001, с. 36). Инволюция дает тактический успех, но стратегический проигрыш неизбежен.

По мнению креационистов, нет случаев подлинной “эволюции новых родов с новой генетической информацией” (Сарфати, 2001, с. 36), нет и механизмов, такую информацию создающих. “Мутации (ошибки воспроизведения гена) не способны привести к увеличению информации и функциональной сложности. Напротив, <…> они порождают помехи при передаче генетической информации и таким образом повреждают ее” (Хэм и др., 2000, с. 21-22). Они – всегда потеря части старой информации, а не обретение новой. При трансдукции тоже переносятся готовые “старые” гены, а не создаются новые (Сарфати, 2001, с. 36). “Никаких новых генов <…> не появилось” при возникновении собачьих пород (Там же, с. 31) и во всех других случаях. Мутации могут изменить цвет или структуру волос, но не превратить волосы в перья или плавники в крылья.

С моррисианами согласны и другие креационисты. “Собаки всегда остаются собаками”, не становясь кошками или чем-то еще. Уродливые мутанты дрозофилы “всегда оставались плодовыми мушками”. Искусственный отбор обычно исчерпывает возможности через несколько поколений, опровергая сим эволюцию. “Из поколения в поколение свиньи остаются свиньями, а дубы – дубами”. Все дарвиновы вьюрки остались вьюрками, каким бы ни стали их клювы; все размножается в соответствии с Библией только “по роду их”, идет отбор лишь “уже существующих генов”, “ничего нового ... не появляется, да и не может никогда появиться” (Жизнь…, 1992, с. 102-111).

Нельзя не восхититься умением креационистов искажать суть проблемы, вырывая из контекста одни факты и замалчивая другие! Полезные мутации действительно редки, а мутации, преобразующие старый орган в принципиально новый, не менее сложный, и вправду невозможны (или возможны с пренебрежимо малой вероятностью). Однако “эволюция идет не путем суммирования благоприятных мутаций и даже не путем простого суммирования индифферентных мутаций, а посредством непрерывного комбинирования безразличных, а также вообще малых мутаций, под непрерывным контролем естественного отбора. Только таким комбинированием достигается их обезвреживание, в результате которого в популяции накапливается резерв многочисленных индифферентных мутаций” (Шмальгаузен, 1983, с. 50). Таким образом, сложные структуры создаются не мутациями, а отбором: “каждый положительный признак (реакция) достигается не суммированием положительных мутаций, а коренной переработкой отрицательных и индифферентных мутаций в процессе их непрерывного перекомбинирования под контролем естественного отбора” (Там же). Таким образом, отбор фиксирует уникальные сочетания генов, способствующие выживанию в конкретных условиях среды. Они – неслучайны, ибо не появились бы и не закрепились сами собой. Это и есть создание новой информации, какой бы смысл не вкладывали в это неоднозначное понятие.

Многое во взаимодействиях генов, путей от гена к признаку, распространении признаков в популяциях и в видообразовании не выяснено, а известное – часто противоречиво. Но заверять, что здесь “теряется наследственная информация” по меньшей мере странно. Креацонисты считают накопление мутаций основном механизмом потери информации. Но в природных популяциях этот процесс сдерживается отбором и генетическим дрейфом на стабильном уровне. В отдельных случаях информация теряется (например, при регрессивной эволюции структур, ставших ненужными или вредными), в других она создается, так что нужно говорить не о потере, а скорее о разнонаправленных преобразованиях информации. Это собственно и составляет суть процесса эволюции.

Креационисты резонно замечают, что ни Творения, ни макроэволюции никто не наблюдал, из-за чего об обоих приходится судить опосредованно, по результатам, в частности, по особенностям живых существ. Они считают, что эти особенности свидетельствуют о Творении, а не об эволюции. Так ли это?

ОСОБЕННОСТИ БИОРАЗНООБРАЗИЯ

Убывающее сходство существ. Почему шакал больше похож на лису, чем на кошку, на кошку - больше, чем на корову, на корову - больше, чем на муху, на муху - больше, чем на мухомор, а этот последний все же более сходен по строению клетки с шакалом, чем со столбнячной бациллой? Коль baramin'ы сотворены каждый особо, откуда убывающее сходство, позволяющее объединять виды не только в роды и семейства, но и семейства - в подотряды, отряды, надотряды, классы и так до царств? Оно - от убывающего родства всех существ (Дарвин, 1991). Моррисиане возразят, что Бог творил существа по "основным планам", варьируя их, как конструктор, создающий разные пылесосы или автомобили.

Их довод звучал бы, будь границы baramin'ов, т.е. родов, триб или семейств, и "основных планов" т.е. отрядов, классов или типов (как и с baramin'ами, моррисиане не спешат уточнять, чему в таксономии соответствует "план") всегда отчетливыми. Моррис (1995, с. 370) справедливо указывает, что не только креационисты, но и "эволюционные таксономисты далеко расходятся во мнениях, обсуждая сущность и точные границы, например, вида и рода" (Майр, 1968, 1971; Рауп, Стенли, 1974). Но "забыто", во-первых, что и надродовые (т. е. baramin'ные и "основно-планные") категории тоже не всегда отграничены резко, а, во-вторых, что так и должно быть с эволюционных позиций: одни свойства сохраняются от общих предков, по другим происходит расхождение (дивергенция) либо схождение (конвергенция) признаков, третьи параллельно изменяются в одном направлении. Куда менее понятно, почему не всегда четко обозначены и разграничены созданные Конструктором baramin'ы и "планы"?

Во многих отрядах имеются роды со смешанными признаками, перебрасываемые из одних триб, подсемейств, семейств в другие. Так, большую панду без конца помещают то в енотовые, то в медвежьи. Тупай сближали то с насекомоядными, то с приматами, а теперь обычно считают близкими к общим предкам всех плацентарных (Кэрролл, 1993, с. 42). Насекомые гриллоблаттиды сочетают признаки отрядов прямокрылых и таракановых, колеоринхи - подотрядов клопов и цикад, зораптеры - надотрядов орто- и гемиптероидных (Бей-Биенко, 1966; Росс и др., 1985). Лопастеперые рыбы по ряду важных признаков примыкают к земноводным (Расс, Макушок, 1971), однопроходные млекопитающие - к рептилиям (Рогачева, 1971). Онихофоры совмещают признаки типов членистоногих и кольчатых червей; их переходный статус доказали анатомия и молекулярная систематика (Archer, 1994). Эвглена, вольвокс, церациум и многие другие автоторфные (или миксотрофные) жгутиконосцы могут с равным основанием быть отнесены к животным и к растениям.

Можно выделять такие формы в особые семейства, отряды, классы и типы, как часто и делают. Можно называть их "мозаичными", чтобы не звать промежуточными (Моррис, 1995, с. 337; Юнкер, Шерер, 1997, с. 207-208) и утверждать, что Творец пожелал соединить в них черты разных "baramin'ов" или "планов". Но этим не отменить убывающего иерархического сходства, неравноценности одноименных таксономических категорий (отряд у птиц - куда более дробная категория, чем у рептилий), неодинаковости расстояний между ними (жуки - много дальше от бабочек, чем бабочки от ручейников, хотя все три отряда принадлежат к отделу насекомых с полным превращением), существования форм, промежуточных между таксонами любого ранга. Все это лучше согласуется с саморазвитием живого, чем с прямым Сотворением.

Сравнительная анатомия. Существа убывающе сходны и в деталях. Хрестоматийный пример - одинаковые элементы скелета внешне несходных конечностей четвероногих или насекомых. Эволюционисты считают это сходство наследием общих предков, моррисиане - реализацией Творцом общих планов Творения. Но откуда единый план зубов позвоночных и плакоидных акульих чешуй (Ромер, Парсонс, 1992а, с. 200-201)? Почему там и там пульпа, дентин и эмаль? Эволюционист скажет, что зубы суть измененные чешуи рыбообразных предков, некогда одевшие челюсти, возникшие из элементов третьих жаберных дуг, и приведет тому доказательства. И спросит: зачем было творить зубы из чешуй, а челюсти - из жаберных дуг, коль предки четвероногих никогда не были рыбами? Огромна разница хоботка бабочки и ротовых частей грызущих насекомых. Но первый возник из вторых: у низших бабочек представлены стадии этого перехода (Бей-Биенко, 1966; Росс и др., 1985). Не будь их, моррисиане пополнили бы бабочками свою коллекцию "живых примеров, опровергающих эволюцию" (Бартц, 2001; Чепмен, 1999).

Доказывая, что перья - не "видоизмененные роговые чешуи", а структура, обусловленная иной генетической информацией, что, следовательно, птицы не произошли от рептилий, Сарфати (2001, с. 60-63) "забывает" о роговых чешуях на ногах птиц и о том, что в онтогенезе эти чешуи иногда превращаются в перья (куры мохноногих пород, тетеревиные птицы). Кстати, этот пример демонстрирует надуманность мнения, будто генетическая информация, характеризующая baramin, принципиально иная, чем характеризующая подразделения внутри baramin'а. Голоногость и мохноногость - ведущий признак при различении диких видов семейств фазаньих и тетеревиных. Но куры принадлежат к фазаньим, однако у мохноногих кур проявился признак "чужого" baramin'а. Стремясь избежать подобных конфузов, моррисиане обычно не указывают, какой признак отражает генетическую информацию baramin'а, а какой - нет.

Нет бесспорных доказательств того, что признаки высших таксонов и, если угодно, baramin'ов, принципиально отличаются от всех прочих. В редких случаях, когда ранняя дивергенция надродового таксона прослежена палеонтологически, отличия макроэволюционных процессов от микроэволюционных не выявлены. Так, общепризнано, что предками копытных (5 отрядов, не считая уже вымерших, и десятки семейств) были палеоценовые кондилартры. Но "на уровне особей и видов эволюция ранних кондилартр" не особенно отличается "от типичного микроэволюционного процесса. Различия заключаются не в самих видах, а в возможностях, реализованных их потомками" (Кэрролл, 1993, с. 150-151). Механизмы макроэволюции, вероятно, не отличались от микроэволюционных (Charlesworth et al., 1982; Грант, 1991). Всё дело в темпах и продолжительности дивергенции.

Опровергают ли эволюцию функции рудиментов? По утверждениям креационистов, аппендикс и копчик человека, третье веко млекопитающих, остатки таза китов и задних ног удавов и большинство других органов и структур, рассматриваемых эволюционистами в качестве рудиментарных, в действительности выполняют важные функции (Бергман, Хоув, 1997; Тэйлор, 2000, с. 293-303). Следовательно, эти органы были изначально созданы для своих функций, а не уменьшались за ненадобностью в процессе эволюции.

Часть хрестоматийных рудиментов действительно функциональна, как, по всей вероятности, тазовый пояс китообразных (напр., Яблоков, 1966). В других случаях функциональность сомнительна или ничтожна. Но рудименты являются доводом за эволюцию не из-за своей неадаптивности или адаптивности. Они “как остатки прошлых адаптаций могут быть объектом новых адаптаций. Однако строение их не объясняется полностью только приспособлением к этим новым функциям – в нем имеется также неадаптивный теперь след исторического прошлого” (Шмальгаузен, 1983, с. 105). Например, рудиментарный глаз слепой пещерной амфибии протея “может и входит как существенная часть в систему развивающегося организма, однако его строение не объясняется его современной функцией” (Там же).

Рудиментарные органы - это скорее доказательства постепенной (а не скачкообразной) эволюции и смены функций органа, уменьшающегося по мере ослабления прежней главной функции. Пусть, например, копчик нужен для крепления мышц, работающих при дефекации и родах (Бергман, Хоув, 1997, с. 41-43). Но если Бог сразу спланировал нас бесхвостыми, то почему копчик - не цельная кость, а составлен из сросшихся уменьшенных позвонков?

Пусть тазовые кости китообразных входят в систему органов размножения (Там же, с. 82-83). Но этим не объяснить, почему скелетные структуры, к которым прикреплены мышцы репродуктивной системы китов, построены по тому же принципу, что и структуры, связывающие задние конечности с туловищем у других млекопитающих. Почему у китов рядом с ними расположены сильно уменьшенные бедренные кости (часто также берцовые, а иногда и дистальные структуры скелета нижних конечностей), функциональное значение которых не выявлено даже креационистами (Там же, с. 86-87)? Предположение что киты изначально созданы как водные животные, оставляет эти вопросы без ответа.

Встречаются ли зачатки новых органов и прогрессивное развитие старых? Креационисты не заплачут, если некоторые рудименты окажутся всё-же бесполезны, а вред от червеобразного отростка (из-за риска аппендицита) в целом превысит его пользу как лимфатической железы. Редукция органов укладывается в вышеописанную модель "инволюции" и "закона упадка": "существование остаточных органов доказывает лишь обратное развитие, де-еволюцию" (Бергман, Хоув, 1997, с. 16). Эволюционистам предлагают показать не дегенерировавшие, а зачинающиеся новые органы (Там же, с. 40; Гипотеза…, с. 222).

Такие зачатки, или "орименты" (Давиташвили, 1961), имеются. Как называть шишечки на головах некоторых ящериц (дабб, игуана-амблиринх) и зачаточные рожки жирафа или оленя-пуду, если сравнить их с рогами рогатого хамелеона, лося или марала? Разумеется, первые не предки вторых, и неизвестно, чем станут шишечки амблиринха и рожки пуду спустя миллионы лет, как и то, не вымрут ли эти виды. Зато есть основания утверждать, что у предков современных рогатых животных были зачаточные рога, похожие на имеющиеся сейчас у пуду, жирафов и амблиринхов. И онтогенез, и палеонтология указывают, что олени с маленькими рогами появились раньше, чем большерогие. Прослежены палеонтологические ряды, показывающие развитие рогов титанотериев от едва заметных шишек до крупных и сложных образований (Давиташвили, 1961; Кэрролл, 1993).

Общепринято (среди некреационистов, разумеется), что столь непохожие органы, как клешни рака, хелицеры, педипальпы и паутинные бородавки паука, жало пчелы и многие другие органы возникли от членистых ходильных ног древних членистоногих, а эти последние - от нечленистых выростов (параподий), сходных с таковыми современных кольчатых червей и онихофор (Росс и др., 1985).

Каковы были промежуточные стадии эволюции органов и структур, полезных только в уже сформированном виде? Например, крыльев птиц, насекомых, летучих мышей, жгутиков эукариот и бактерий и многое другое, упомянутое (Жизнь…, 1992; Моррис, 1995; Тэйлор, 2000; Сарфати, 2001) и неупомянутое креационистами.

Скорее всего, органы возникали не "как независимые зачатки (подобные зачаткам органов у зародышей), а путем постепенного выделения и обособления от иного органа, несущего функцию более общего характера, т. е. путем диференцировки уже существующих органов или частей организма" (Шмальгаузен, 1935, с. 52), причем "большинство органов при своем возникновении несет совсем иную и во всяком случае неизмеримо более простую и общую функцию" (Там же).

Парные плавники "возникли как небольшие кили по бокам брюшной поверхности тела, не производившие никаких собственных движений и игравшие роль поверхностей - источников полезного сопротивления воды подобно брюшной поверхности самого тела, т. е. <…> в качестве простого расширения брюшной стенки тела рыбы" (Там же, с. 53). Органы свечения глубоководных рыб - модифицированные слизистые железы (Ромер, Парсонс, 1992а, с. 177), а млечные железы млекопитающих - по-видимому, производные потовых желез (Там же, с. 179). Плавательный пузырь высших лучеперых рыб, скорее всего, развился из легких, являвшихся дополнительным органом дыхания лопастеперых и низших лучеперых (Ромер, Парсонс, 1992б, с. 53-56, 59-60). При этом орган перестал быть парным, сместился из вентрального положения в дорсальное (у некоторых рыб сохранились или вторично восстановились переходные стадии этого процесса), а дыхательная функция была в основном замещена гидростатической, но не утрачена полностью. Сами же легкие, возможно, сформировались из вентральных глоточных карманов. Нечто подобное обнаружено у одной из девонских панцирных рыб (Там же, с. 59).

Во многих случаях мы не знаем, как в эволюции формировались сложные органы. Это ведь только креационисты, отрицающие неполноту геологической летописи, знают всё. Им, как и в дни Ломоносова, "легко быть философами, выучась наизусть три слова "Бог так сотворил" и сие дая в ответ вместо всех причин". Они абсолютно уверены, что глаз или мозг человека не мог возникнуть постепенно, и считают возможным игнорировать, что в животном мире имеется большинство из этих, якобы невозможных, стадий, каждая из которых и полезна и функциональна (Дарвин, 1991; Шмальгаузен, 1935; Догель, 1940). Когда нибудь выяснятся многие вопросы, на которые пока нет ответа. Но появятся новые, ибо познание бесконечно.

Атавизмы. Почему иногда рождаются хвостатые и многососковые люди? Эволюционисты говорят: проявляются признаки пращуров, хвостатых и вскармливавших много детенышей. Моррисиане считают это простыми уродствами и острят: "может быть, заячья губа является указанием на наше родство с кроликами" (Бергман, Хоув, 1997, с. 25, 45-46, 72).

Нет, уродство уродству - рознь: нельзя валить их в одну кучу. Двуглавость - сращенные близнецы. Безглавость, заячья губа, волчья пасть и ряд других уродств - результаты воздействия мутагенов или тератогенов внешней среды, частично блокирующих нормальные морфогенетические механизмы и приводящих к развитию сильно деформированной структуры (Гершензон, 1979). Причина хвостатости и многососковости - такая же блокировка нормального морфогенеза, но приводящая к активации ранее "выключеных" предковых генов. Откуда же у нас гены формирования хвоста, коль люди изначально созданы бесхвостыми?

Моррисиане говорят: в "каудальном отростке" человека нет позвонков, он заполнен жировой тканью, значит это - не хвост (Тэйлор, 2000, с. 308; Бергман, Хоув, 1997, с. 45). Но, во-первых, позвонки в нем иногда бывают (Воробйов, 1934, с. 199), а, во-вторых, атавистический орган редко вполне соответствует функциональному органу предков. Ведь атавизм - случайное восстановление структуры, утраченной за ненадобностью. При этом согласованность морфогенетических механизмов нарушилась, а часть генов, нужных для построения структуры, потеряны из-за негативного отбора или повреждены не сдерживаемым отбором накоплением мутаций. В итоге орган, ранее бывший функциональным, сначала превращается в рудимент, а потом - исчезает либо формируется как атавизм в крайне деформированном виде.

Зародышевое сходство. Старые креационисты верили, что нерожденные особи каждого вида пребывали готовыми в гаметах первосотворенных пар, будучи напакованы там, бесконечно уменьшаясь по принципу особь в гамете, гамета в особи, снова особь в гамете и т.д. (Яблоков, Юсуфов, 1981, с. 17). Полагали, что в яичниках Евы ждали рождения 20 миллиардов людей, т.е. все человечество от Каина до последнего поколения перед Страшным Судом. Подтвердись этот взгляд (преформизм), креационизм не имел бы альтернативы. Но еще в XVIII в. выяснилось, что "человечков" в гаметах нет, а все ткани и органы образуются заново. Затем оказалось, что зародыши разных животных более похожи, чем взрослые, особенно на ранних стадиях (закон Бэра). Зародыши высших животных проходят стадии, подобные одноклеточным (зигота), некоторым колониальным простейшим (бластула), кишечнополостным (гаструла). Потом появляются признаки соответствующих типа, класса, отряда, семейства, рода и вида. Это логично объяснить происхождением разных животных от общих предков. Если семейства созданы по отдельности, зачем Всемогущий направил их развитие сходным образом?

Молекулярная биология и "кровное родство". Если baramin'ы-семейства и планы-классы неродственны, то почему у них одинаковы вещества и механизмы наследственности? О чем, если не о происхождении от общего предка, говорит убывающее сходство структуры цитохромов, гемоглобинов и прочих белков разных существ (Гершензон, 1979, с. 427-430; Кимура, 1985, с. 86-120; Албертс и др., 1994б, с. 238-239), чаще совпадающее, чем не совпадающее, с родством их хозяев, установленным анатомическими, эмбриологическими и палеонтологическими методами? Убывающее сходство последовательностей нуклеотидов рибосомальных РНК отражает степень родства представителей разных типов и царств; результаты тоже совпадают с полученными другими методами (Албертс и др., 1994а, с. 24). Родство внутри типов и классов, помимо упомянутого убывающего сходства белков, демонстрирует и сходство ДНК (Гершензон, 1979; Албертс и др., 1994а).

Будь люди равно далеки от всех зверей, наша ДНК была бы одинаково чуждой ДНК любого из них. Но она идентична с ДНК крысы на 17%, коровы на 28%, макаки на 78% (Гершензон, 1979: 431), шимпанзе - почти на 99% (Ламберт, 1991, с. 89) или "всего" на 96% (Хэм и др., 2000, с. 110-114; Сарфати, 2001, с. 79). Спасая постулат отдельного сотворения человеческой плоти, "обезьяноборцы" возражают, что макромолекулы сходны лишь от сходства функций, что раз шимпанзе сходны с человеком (против фактов не попрешь!), то "логично <...> ожидать и сходства в их ДНК" (Хэм и др., 2000, с. 111). Спрашивают: как бы люди "питались", имея "фундаментальные биохимические отличия" от прочих существ? (Там же).

Но, чтобы есть то, что едим, разве обязательно обладать почти одинаковым с шимпанзе геномом? Рацион наших собак, сходных с нами по цепи ДНК процентов на двадцать, зачастую куда ближе к нашему рациону, чем к природным кормам шимпанзе. И собачий гемоглобин, не хуже нашего справляющийся с переносом кислорода, куда более отличен от нашего, чем гемоглобин шимпанзе, разнящийся от человеческого аж одной аминокислотой. Орангутан и горилла по морфологии, питанию, образу жизни много ближе друг к другу, чем к людям. Не "логично" ли "ожидать" и большего, чем с людьми, "сходства в их ДНК"? Но митохондриальная ДНК гориллы более сходна с нашей, чем с орангутаньей (Албертс и др., 1994а, с. 25), как и должно быть, учитывая наше происхождение от африканских, а не от азиатских человекообразных (Ламберт, 1991, с. 82-99). Наконец, раз человек - подобие Божье, а человекообразные - нет, то зачем наделять их способностью болеть сугубо нашим набором болезней и нашими группами крови, делающие возможным или невозможным взаимное переливание (Яблоков, Юсуфов, 1981, с. 277)?

Одно из трех: либо правы эволюционисты, либо неисповедимы пути Господни, либо безмерна злокозненность Сатаны...

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сказанное здесь и в других статьях на эту тему (см. наст. номер) не означает, что у эволюционизма нет проблем. Это – возникновение жизни, ряд частных вопросов последующей эволюции, неясность механизмов согласованного изменения сложных органов и систем, причины биоценотических кризисов прошлого и многое другое. Если указанные проблемы не удасться решить в рамках дарвинизма, “слухи о смерти” которого, на наш взгляд, “сильно преувеличены”, то его сменит иная концепция, более соответствующая фактам. Но современный креационизм таковой не является, ибо сталкивается с много большими затруднениями научного плана.

Моррисиане и прочие креационисты преуспели в апологетике и в защите своих идей путем подбора формально не противоречащих этим идеям примеров. В их публикациях содержится много фактов и верных частных суждений. Они привлекают внимание к нерешенным проблемам, что, несомненно, полезно. Однако положительные стороны моррисианских трудов полностью обесцениваются замалчиванием невыгодной информации, подтасовкой фактов, подменой понятий и демагогическими выходками (см. Дзеверин, Пучков, Довгаль, Акуленко, настоящий номер). А, как известно, полуправда - худший вид лжи.

Мы благодарны И. В. Довгалю, А. Г. Котенко, Н. М. Акуленко (Ин-т зоологии НАН Украины, Киев), В. Г. Сурдину (ГАИШ МГУ, Москва), Н. М. Борисову (Ин-т ядерной безопасности и защиты, Фонтене-о-Роз, Франция), С. Л. Головину (Христианский научно-апологетический центр, Симферополь), А. В. Лисовскому, А. А. Титову и В. П. Турову (Международный Соломонов ун-т, Киев), К. С. Малышевой, А. А. Тимошиной, И. И. Зинченко (Нац. ун-т “Киево-Могилянская Академия”, Киев), Д. П. Пучкову (Киевский ун-т), В. С. Ольховскому (Ин-т ядерных исследований НАН Украины, Киев), А. Е. Горяинову (фонд “Детский дом”, Евпатория) за обсуждение проблематики современного креационизма, основных положений настоящей статьи, ценные рекомендации, а также предоставление необходимой литературы.

Албертс Б., Брей Д., Льюис Дж., Рэфф М., Робертс К., Уотсон Дж. Молекулярная биология клетки. В 3-х томах. Т. 1. -- М.: Мир, 1994а. -- 517 с.

Албертс Б., Брей Д., Льюис Дж., Рэфф М., Робертс К., Уотсон Дж. Молекулярная биология клетки. В 3-х томах. Т. 2. -- М.: Мир, 1994б. -- 542 с.

Бей-Биенко Г. Я. Общая энтомология. -- М. : Высшая Школа, 1966. -- 496 с.

Бергман Д., Хоув Д. Рудиментарные органы: зачем они нужны. Пер. с англ. Симферополь: Христианский научно-апологетический центр. 1997. 112 с.

Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Издание Московской Патриархии. 1968. 1372 с.

Винчестер А. Основы современной биологии. -- М.: Мир, 1967. -- 328 с.

Воробйов В. П. Анатомiя людини. Т. 1. -- Харкiв: Держвидав, 1934. -- 698 с.

Гершензон С. М. Основы современной генетики. -- Киев: Наук. Думка, 1979. -- 507 с.

Гипотеза Творения: Научные свидетельства в пользу Разумного Создателя. Пер. с англ. Симферополь: Христианский научно-апологетический центр. 2000. 336 с.

Грант В. Эволюционный процесс: Критический обзор эволюционной теории. Пер. с англ. М.: Мир. 1991. 488 с.

Давиташвили Л.Ш. Теория Полового отбора. -- М.: Изд-во АН СССР, 1961. -- 541 с.

Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. Пер. с 6-го изд. (Лондон, 1872). СПб.: Наука. 1991. 540 с.

Догель В. А. Сравнительная анатомия беспозвоночных. Часть вторая. Л.: Госучпедиздат. 1940. 495 с.

Жизнь – как она возникла? Путем эволюции или путем творения? Watch Tower Bible and Tract Society of Pennsylvania. 1992. 256 p.

Канаев И. И. Жорж Кювье (1769-1832). Л.: Наука. 1976. 212 с.

имура М. Молекулярная эволюция: теория нейтральности. Пер. с англ. М.: Мир. 1985. 394 с.

Кэрролл Р. Палеонтология и эволюция позвоночных. Т. 3. Пер. с англ. М.: Мир. 1993. 312 с.

Ламберт Д. Доисторический человек. Кембриджский путеводитель. -- Л.: Недра, 1991. -- 256 с.

Линней К. Философия ботаники. Пер. с лат. М.: Наука. 1989. 456 с.

Майр Э. Зоологический вид и эволюция. Пер. с англ. М.: Мир. 1968. 598 с.

Майр Э. Принципы зоологической систематики. Пер. с англ. М.: Мир. 1971. 454 с.

Моррис Г. Библейские основания современной науки. Пер. с англ. СПб.: Библия для всех. 1995. 480 с.

Назаров В. И. Учение о макроэволюции: На путях к новому синтезу. М.: Наука. 1991. 288 с.

Расс Т. С., Макушок, В. М. Лопастеперые рыбы // Жизнь Животных. Т. 4., ч. 1.. -- М., 1971. -- С. 84--99.

Рауп Д., Стенли С. Основы палеонтологии. Пер. с англ. М.: Мир. 1974. 392 с.

Рогачева Э. В. Подкласс Первозвери (Prototheria) // Жизнь Животных. Т. 6. -- М., , 1971. -- С. 31--36.

Ромер А., Парсонс Т. Анатомия позвоночных. Т. 1. Пер. с англ. М.: Мир. 1992. 359 с.

Ромер А., Парсонс Т. Анатомия позвоночных. Т. 2. Пер. с англ. М.: Мир. 1992. 408 с.

Росс Г., Росс Ч., Росс Д. Энтомология. Пер. с англ. М.: Мир. 1985. 576 с.

Сарфати Д. Несостоятельность теории эволюции. Руководство для учеников, родителей и преподавателей, опровергающее современные аргументы в пользу эволюции. Пер. с англ. Симферополь: Христианский научно-апологетический центр. 2001. 136 с.

Тимирязев К. А. Чарлз Дарвин и его учение. -- М.: Сельхозгиз, 1937. -- 328 с.

Тыщенко В. П. Введение в теорию эволюции. -- С.-Птб, 1992. -- 240 с.

эйлор Й. В умах людей. Дарвин и новый мировой порядок. Симферополь: Христианский научно-апологетический центр, СОНАТ. 2000. 552 с.

арун Яхья Обман эволюции: Научный крах теории эволюции и ее идеологическая подоплека. Стамбул: OKUR. 2000. 208 с.

эм К., Сарфати Д., Виланд К. Книга Ответов расширенная и обновленная. Ответы на двадцать наиболее часто задаваемых вопросов о Сотворении, эволюции и Книге Бытия. Пер. с англ. Симферополь: Христианский научно-апологетический центр. 2000. 282 с.

епмен Д. Загадочные и удивительные. Двадцать живых примеров, опровергающих теорию эволюции. Пер. с англ. Симферополь: Христианский научно-апологетический центр. 1999. 48 с.

естоднев против эволюции: В защиту святоотеческого учения о творении (Сборник статей). М.: Паломникъ. 2000. 304 с.

Шмальгаузен И. И. Основы сравнительной анатомии позвоночных животных. 2-е изд. М.; Л.: Гос. изд-во биол. и мед. лит. 1935. 924 с.+2 вкл.

Шмальгаузен И. И. Пути и закономерности эволюционного процесса. Избранные труды. М.: Наука. 1983. 360 с.

Юнкер Р., Шерер З. и др. История происхождения и развития жизни. Основные положения и понятия для уроков биологии. [Пер. с нем.] СПб.: КАЙРОС. 1997. 264 с.

Яблоков А. В. Изменчивость млекопитающих. М.: Наука. 1966. 364 с.

Яблоков А. В., Юсуфов Ф. Г. Эволюционное учение. 2-е изд. М. : Высшая школа. 1981. 344 с.

Archer M. Velvet worms: non-missing missing link // Austr. Nat. Hist. -- 1994. -- 24, N 9. -- P. 68--69.

Charlesworth B., Lande R., Slatkin M. A neo-Darwinist commentary on macroevolution // Evolution. 1982. V. 36. Nr. 3. P. 474-498.

McKenzie J. A. Ecological and evolutionary aspects of insecticide resistance. Austin: R. G. Landes Company & Academic Press. 1996. viii+185 p.